Жизнь состоит из случайностей. Интервью Андрея Сыкулева в журнале «За науку»

У любого успешного человека есть какой-то бэкграунд. Чем вы увлекались в детстве, в школе?

— Я обычный ребенок. В школе учился (смеется), ходил в музыкальную школу и в спортивную секцию. Бывает, что уже с детства проявляются выдающиеся качества. Ничего такого я за собой не замечал.

Почему выбрали Физтех?

— Математика мне всегда хорошо давалась. С физикой было сложнее в школе. Возможно, это связано с тем, что учителя постоянно менялись. Мне с четвертого класса повезло с преподавателем математики, который заложил изначально строгие правила.

Если вам больше нравилась математика, почему вы не пошли в МГУ?

— Я пошел на Физтех, потому что мой школьный товарищ, который был на год старше, поступил в МФТИ. Он как-то приехал на зимние каникулы и настолько восхищенно и восторженно рассказывал о Физтехе, что у меня не осталось сомнений.

Не пожалели?

— Нет. Основное воспоминание — ощущение чего-то нового, что это новое каким-то образом попадает в твою голову и от этого получаешь кайф. Я помню это ощущение, особенно на первых курсах, когда тебе раскрываются понятия, о которых ты уже где-то когда-то слышал, но тут начинаешь узнавать, что это на самом деле значит. Первые три года — это фантастические ощущения, хотя именно это время невероятно тяжелое на Физтехе. Я помню до сих пор это предвкушение чего-то нового, особенно когда после каникул приезжаешь. У нас был профессор Олег Владимирович Бесов, совершенно необычайный человек. После каникул все собрались в аудитории, он заходит — ни здравствуйте, ни до свидания: «Лемма». Я это до сих пор помню.

Помимо учебы тоже много воспоминаний. Стройотряды, на картошку выезжали. Пионерлагерь «Ветерок». Все было под управлением военной кафедры. Особенно запомнился момент: выходишь из корпуса, на улице стена дождя, и тут слова командира: «В поле дождя нет». Грузимся в автобус и поехали.

Как 1 апреля отмечали?

— Я уже был на старших курсах, когда шутники какие-то покрасили рельсы черной краской, чем остановили движение электропоездов на несколько часов, потому что машинисту казалось, что рельсы кончились. Где-то после Новодачной. Было расследование, но никого не нашли, что само по себе фантастически. Никто никого не сдал. Студенты — народ изобретательный. В четвертом общежитии как-то раз на 1 апреля повесили чучело. Говорят, коменданта потом еле откачали.

Продолжите фразу. Физтеховское образование — это…

— Я всегда считал, что физтеховское образование дало в первую очередь навыки самообразования, потому что доля самостоятельности очень высока на Физтехе. Вообще образование в МФТИ состоит из трех вещей: это фундаментальная базовая подготовка, навыки самостоятельного изучения и полное отсутствие страха перед новым. Если надо что-то прорубить — не проблема, нисколько не страшно, что бы это ни было: сел и прорубил.

Отсутствие боязни нового — основополагающее в том, что вы делаете как глава компании?

— Да, это большое значение имеет для бизнеса, которым мы занимаемся, потому что живем в такой среде, где новое возникает непрерывно. В информационных технологиях сейчас скорость развития фантастическая. Физтеховское образование здесь помогает. У нас работает много физтехов, вээмкашников, есть ребята из других вузов. Коллектив очень молодой, динамичный, подвижный, интересный.

После выпуска вы работали в НИИ. Чем там занимались?

— Ерундой какой-то — так я бы охарактеризовал с нынешних позиций. Это был НИИ при Госплане. Мы строили математические экономические модели, анализировали всякие ряды, пытались из этих рядов вывести какие-то закономерности. Наверное, это можно было называть наукой, но у меня сложное отношение к тому периоду и к тому научному заведению, в которое я распределился.

Вы шли на Физтех именно заниматься фундаментальной наукой?

— Нет, я был прикладником, понимал, что хочу заниматься математико-экономическими задачами. В эту область я и распределился, другое дело, что все это было немного искусственно. Экономика нерыночная была в стране, и попытки применить к плановой экономике методы, которые работали в рыночной, были несколько натянутыми. Но, опять же, это мое видение сейчас. Я очень быстро скатился в прикладное программирование, связанное с решением экономических задач. Это уже была не наука — это было ремесло. Там я проработал с 1987-го примерно по 92-й год.

Всё развалилось, и тогда вы решили…

— Наверное, можно какие-то закономерности найти, но это Его величество Случай. Институт, в котором я работал, был в Красногорском районе. Красногорск — город-побратим голландского Гоирле. Оттуда все и началось. Гоирле — это община под Тилбургом. Наложился процесс распада Советского Союза, возникла эйфория, на Западе в том числе. Там стало модно устанавливать связи с Россией, началось побратимское движение и обмены. В один из таких обменов мы с коллегой попали. Съездили в Голландию, там нас возили в софтверную компанию. Не знаю, совпадение это или нет. Мы пообщались с руководителем компании, он понял, что парни квалифицированные пропадают зазря, и у него родилась идея, почему бы нас не использовать для решения своих задач. Так возникла первая компания, которая начала оказывать услуги офшорного программирования. Сейчас этот термин ушел с рынка. Мы большую часть времени жили в России, а в Голландию ездили время от времени: забрать работу, сдать работу, забрать новую.

С этого началась история вашей компании?

— История нашей нынешней компании началась в 1997 году, но все зарождалось примерно там же. В 97-м у группы наших коллег возникла новая идея, и мы ее начали реализовывать тогда уже в нынешней компании.

Многие выпускники 90-х ушли в продажи. Как вам удалось сохраниться в интеллектуальном бизнесе?

— Просто повезло.

Без каких-либо ваших стараний?

— Конечно, мы старались, чтобы это совместное предприятие заработало, ожило. Естественно, мы прикладывали массу усилий к этому. Но сама по себе возможность возникла у нас, а не у кого-то, и это, на мой взгляд, элемент везения, случайности.

Можно ли построить бизнес без надежды на этот счастливый случай?

— Нет.

Только везение?

— Жизнь состоит из случайностей. Что называть везением? Как в пословице: везет тем, кто везет. Я не говорю, что надо сидеть сложа руки и ждать, когда на вас счастье свалится. Вы ищете и находите. Как, опять же, в пословице, кто ищет — тот всегда найдет. Но все равно это стечение обстоятельств, случайность, которая возникает. Вы ее видите и начинаете использовать. Но я далек от мысли, что стечение обстоятельств возникло в результате моей деятельности.

Возможность — это стечение обстоятельств, но их надо заметить. Я больше чем уверен, что у меня были возможности пойти торговать, но я их не замечал, они были мне неинтересны. Я старался искать то, что было интересно: все, что связано с математикой, программированием, высокоинтеллектуальным трудом. Среди моих сокурсников многие, кто хотел заниматься наукой, вынуждены были уехать за рубеж. Они разбросаны по всему миру. Кто-то ушел в бизнес. Мой товарищ, с которым я последние четыре года на Физтехе жил в одной комнате в общежитии, успешно занимается торговлей. Он достиг успеха гораздо раньше, чем я. Мой путь был длиннее.

У вас была возможность понять, что то, чем вы сейчас занимаетесь в компании, будет интересно на рынке в России?

— Российский рынок мы как раз прохлопали, вкладывали усилия в Европу. Есть компании, которые в середине и конце 90-х начали появляться в России, увидев спрос на IT, который зарождался здесь. Когда мы в начале 2000-х спохватились, здесь было уже много российских компаний. Они ушли вперед, и нам пришлось догонять.

Но вовремя заметили и догнали.

— Жизнь заставила заметить, потому что европейский рынок немного схлопнулся для нас, ниша, в которой мы были заняты, закрылась. Нам поневоле пришлось обратиться на российский рынок. Когда мы сюда заглянули, увидели, что уже опаздываем.

На российском рынке конкуренция жесткая, или еще можно кого-то «подвинуть»?

— Всегда есть возможность кого-то подвинуть. Конкуренция на то и конкуренция, чтобы вы, используя преимущества, подвигали. Или изобретали новые рынки. В 2005 году для нас открылся рынок, на котором мы сейчас работаем, — рынок интеграции программного обеспечения. Он начал зарождаться в 2004–2005 годах, и мы вовремя в него вскочили одними из первых.

У вас не было идеи создать спрос на что-то, самим придумать рынок и возглавить его?

— У нас такие идеи периодически возникают, но это гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Есть такое слово — визионер. Так называют человека, который может предвидеть, что случится в будущем на том или ином рынке. Я себя к ним не отношу. Когда-то у нас в компании был слоган «Вместе быть первыми». Мы потом его переосмыслили и сказали: «Вместе быть лучшими». Мы говорим, что не всегда стремимся быть первыми, но стремимся быть лучшими. Пусть мы будем вторыми, но сделаем лучше, чем первые. Будучи компанией среднего размера, как мы сейчас, наверное, уже невозможно стремиться во всем быть первыми. В каких-то направлениях мы одни из первых, но будет немного безответственно все ставить на одну лошадь. Мы уже не хватаемся за каждую возникающую идею, не кидаемся ее реализовывать, чтобы во что бы то ни стало быть первыми.

Как вы видите свою нишу через десять лет?

— Думаю, что в банковском бэке ничего не изменится. Банк как был оптовым торговцем деньгами, так им и останется, сущность не поменяется. Интерфейсы изменятся и через 10 лет будут другими. Наверное, будет меньше необходимостей ходить в банковский офис, будет больше виртуальных каналов. Какими они будут? Летом начнется тестирование биометрической идентификации клиентов. Как я понимаю, банкам расширят круг операций, которые они могут совершать с биометрической идентификацией. Через 10 лет у устройств, которые мы носим в кармане, будет гораздо более богатая биометрия, гораздо больше возможностей сказать своему гаджету, что я это я. Дальше безопасные соединения, которые позволят практически все банковские операции совершать удаленно.

У вас есть научно-технический отдел?

— Наши возможности вести исследовательскую деятельность весьма ограничены финансово. Мы ее ведем, но в довольно узком сегменте и только в тех направлениях, которые нам интересны коммерчески. Это точно не фундаментальные исследования. Это проверка и испытание новых технологий, которые появляются на рынке, проверка наших собственных идей. Вещи достаточно прикладные. В машинном обучении проводим много экспериментов, потому что это новая отрасль. Идут пресейлы с разными клиентами, приходится экспериментировать самим и вместе с клиентами ставить и решать экспериментальные задачки.

Не думали начать проводить исследования вместе с МФТИ?

— Мы думаем, что нам, наверное, пора устанавливать связи с Физтехом. Я открыл ваш журнал, прочитал и понял, что пора. Мы больше себя видим в аналитике, анализе картинок. Будем пытаться находить контакты, потому что отрасль в последние годы движется гигантскими шагами.

Есть технология, которой пока нет, но вы ждете, что она появится на рынке?

— Я жду телепортацию, чтобы не тратить время на перемещение в пространстве. Раз — и в Италии. Наверное, когда-нибудь откроют короткие ходы в кривом пространстве. А может, не откроют.

Вам как предпринимателю чего не хватает в образовании современных студентов?

— Мы готовых специалистов не получаем. Инструменты, которые используем в компании, достаточно редкие, немассовые. Мы привыкли, что людей со знаниями, которые нам нужны, на рынке нет, поэтому смотрим на блеск в глазах, на интеллект, соображалку. Физтехам всегда добро пожаловать, потому что понятно, что у человека, который прошел шестилетнее сито, с мозгами все в порядке. У нас достаточно нишевая специализация. Хочется, чтобы Физтех оставался тем, чем он был. Модернизировался, приспосабливался к современным условиям, но три базовых кита должны оставаться. Об образовании вообще я не хочу рассуждать, потому что я не специалист и не люблю рассуждать о предметах, в которых мало что понимаю. На обывательском уровне реформы, которые проводились последние годы в образовании, мне не нравились: эксперименты с ЕГЭ, тесты, где нужно ответ выбирать. На мой взгляд, это неправильно. Мы хотим, чтобы высшая школа выдавала творческих, незашоренных людей, именно такие нам нужны.

В век технологий у нас может не остаться «чистых» гуманитариев, все равно придется менять что-то.

— Это модная тема. В нашей компании мы не только даем возможность профессионального образования. Мы обращаем большое внимание на развитие личных качеств, а это уже гуманитарные вещи. Умение общаться, излагать свои мысли, правильно себя вести, умение строить встречи, обсуждать, вырабатывать и принимать решения. Эти навыки к техническим не отнесешь никак. В современном мире идеальное сочетание — технарь с гуманитарной подложкой или наоборот.

Вам тяжело было подтягивать гуманитарную составляющую?

— Непросто. Это продолжается до сих пор.

Что читаете, чем увлекаетесь? Возможно, язык выучить хотите.

— В свое время я выучил нидерландский язык, так как большинство клиентов были голландцами. Чтобы выгодно отличаться от конкурентов, мы решили выучить язык: как минимум читать документы без перевода, понимать, что мы делаем. Самое главное в труде разработчика и программиста — понимать, что будет делать программа, которую ты создаешь, система, которую пишешь. Это обязательно.

Сейчас, к сожалению, совершенно другие временнЫе возможности для изучения языков. Знаю английский, читаю на голландском. Учу итальянский. Просто красивый язык, нравится. На втором курсе я начал учить французский, но это быстро закончилось. В сессию понял, что не потяну, и пришлось, к сожалению, закончить упражнения.

Книга, перевернувшая ваши взгляды?

— Таких книг не одна. По бизнесу, например, это была книга Ицхака Адизеса «Управляя изменениями», которая привела в порядок мои представления об управлении организацией. В философском плане — книга Вадима Зеланда «Трансерфинг реальности». Всегда восхищали люди, способные придумать такое. Вообще стараюсь следить за книгами, в которых есть нетривиальные взгляды и теории.

На какое увлечение вы всегда готовы расходовать время?

— Я не делю строго: вот это мое хобби, а это моя работа. У меня часто работа превращается в хобби, а хобби становится работой. Со временем совсем тяжко, потому что у нас маленькая девочка, год и месяц. Сейчас не до хобби, но мне всегда нравится узнавать новое в любых областях. До рождения дочери приходилось много ездить на конференции. Мы с женой всегда выделяли два-три дня, чтобы можно было вокруг проехать и посмотреть, как устроен мир, как живут люди. Можно, наверное, сказать, что путешествия в какой-то степени мое хобби, хотя это опять трудно оторвать от работы, потому что путешествия, как правило, инициированы рабочими мероприятиями.

Какая ваша любимая страна?

— Италия. Все стильно, красиво. Язык красивый, люди адекватные. Они, к сожалению, в IT не очень. Если говорить про IT, то любимым местом должна быть Калифорния.

Не хотите перебраться в Силиконовую долину?

— Возможно, когда-нибудь откроем там офис или бизнес, но перебираться туда не очень хочется.

Вы часто там бывали?

— До рождения дочери два-три раза в год как минимум летали на айтишные тусовки. Америка — очень интересная страна, там интересно бывать, но не могу назвать ее любимой. Там больше для профессионального интереса, чем для души. Как-то раз я натолкнулся на фразу американской, по-моему, писательницы Майи Энджелоу: «Я хочу не просто жить, а процветать, и делать это со страстью, с удовольствием, со вкусом». Это про итальянцев. Они не просто живут — они процветают и делают это со вкусом. Они молодцы. Еще бы: и климат подходящий, и история богатая. Удивительное чувство стиля еще присуще французам, но мне кажется, что итальянцам в большей степени.

Самый важный урок в вашей жизни?

— Нужно владеть собой в любой ситуации. Не раскачивать маятники. Это то, что сейчас принято называть «эмоциональный интеллект». Так вот, жизнь доказывает, что эмоциональный интеллект не менее важен для достижения успеха, чем интеллект рациональный. Наполеон когда-то сказал о себе: «Мой гнев никогда не поднимается выше шеи». Это очень непросто, но абсолютно необходимо.

Чего пожелаете нынешним физтехам?

— Чтобы Физтех оставался номером один, и чтобы учиться было в кайф. Пусть нынешние студенты испытывают кайф, который я испытывал от приобретения новых знаний. Жизнь быстро пролетает. Надо научиться ценить каждое мгновение, , и не упустить ту самую возможность, которая приведет вас к успеху и процветанию: со страстью, с удовольствием и со вкусом.

Получается следить за технологическим прогрессом? — Что такое квантовый компьютер, знаю очень приблизительно. Понимаю, что он появится не завтра и не послезавтра, поэтому глубоко врубаться и не тороплюсь. Что касается машинного обучения, распределенных вычислений и реестров, стараюсь быть в курсе, следить, что происходит в мире в этой области, потому что это непосредственно нас касается в бизнесе.

Если расположить в порядке важности действия предпринимателя, чтобы бизнес не ушел с рынка через год, какое место на 10-балльной шкале займет умение следить за тенденциями, понимать в трендах?

— Это 10 баллов, самое главное. Вы будете всегда понимать, куда надо расти и развиваться. Второе по важности — сохранять способность изменяться, потому что надо меняться, особенно в нашей отрасли. Третье — это люди. Вы должны следить, чтобы в компании была атмосфера, которая способствует развитию талантов, чтобы навыки, которые необходимы сегодня и будут необходимы завтра, были в компании в достаточном количестве.

Вы сейчас понимаете, в какой области будете расти через пять лет?

— Через пять лет — это слишком далеко. Мне нужно понимать, где мы в этом году будем расти. Через пять лет — уже фантазии, а этот год — насущная задача, которую надо решать сейчас.

Есть предпосылки?

— Да, всегда в настоящем есть какие-то знаки из будущего, предпосылки, которые надо бы замечать и на них реагировать. Но нет никогда уверенности, что ты ничего не пропустил, что опять не придется догонять. Сейчас мобильность и скорость вычислений фантастическая. Когда я писал первую программу на Физтехе, мы работали на БСМ-6. По вычислительным мощностям та машинка составляла миллионную часть от того, что сейчас у меня в телефоне. Что будет через пять лет, еще можно себе представить.

Вообще сейчас много интересных вопросов: что мы будем делать, когда достигнем такого уровня производительности, когда голодных не останется? К чему приведет ситуация, когда не надо будет работать, чтобы поесть? Как это скажется на жизни общества? Сейчас подавляющее большинство людей трудятся, чтобы заработать себе на хлеб. А что будет, когда 10% работающих смогут прокормить все население? Интересно. Люди разделятся на тех, кто будет просто вести растительный образ жизни на пляже, и тех, кому по-прежнему интересно продолжать работать? Я себя отношу, безусловно, ко второму типу. Растительный образ жизни точно не про меня.